| |
|
|
| |
|
В изучении политики нам необходимо отбросить две популярные, чтобы не сказать вульгарные, точки зрения, еще господствующие в науке о политике, как в синтетической научной дисциплине. Первая точка зрения, «практицистская», сводит политику к чистой прагматике, упуская из виду, что формулирование политической практики в терминах конкретных целей и способов их достижения невозможно без хотя бы минимального набора аксиом политической теории. Вторая точка зрения, «догматистская», неоправданно минимализирует прагматику, сводя ее как стратегически, так и в ее конкретных тактических элементах, к применению и реализации аксиом политической теории. Эта точка зрения абсолютизирует политическую теорию и фактически приравнивает последнюю к политической идеологии. Разумеется, говорить об этих двух «полюсах» политического заблуждения будет методологически и исторически правильным только для тех эпох, в которых политика уже отрефлексировала себя как особую, отдельную от других, прагматическую сферу и как особую область научного знания. Примером господства первой точки зрения может служить внешняя политика США начала и первой половины XX века и политика России конца XX и начала XXI века, а примером господства второй точки зрения ― внешняя политика СССР с середины 50-х до середины 80-х годов XX века. Совершенно очевидно, что как чрезмерная прагматизация политики, так и ее крайняя теоретизация и идеологизация имеют своей причиной либо недооценку, либо непонимание времени как важнейшего фактора политической рефлексии.
|
|
|
|
|
Хронополитикой мы условно называем политическую рефлексию, в которой время фигурирует не только как субъективный (психологический) фактор, но и как фактор, объективность которого делает другие факторы ― сколь бы они ни были важны ― не только менее объективными, но и более субъективными. Тогда мы могли бы сказать, что время политически целесообразного действия ― тут следует особо подчеркнуть, что это именно время, когда это действие совершается, а не внутреннее время действия, ― обладает большей объективностью, чем само это действие, включая и его результат. Таким образом, само понятие цели действия оказывается в иерархии понятий политической рефлексии объективно подчиненным понятию времени.
|
|
|
|
|
Вводя понятие хронополитики, нам следует принимать в расчет два негативных фактора, наличие которых неизбежно в любом как теоретическом, так и практическом оперировании со временем в политике. Первый фактор ― это идеализация времени, «логически» вытекающая из принятия тезиса о его объективности. Зачастую время в хронополитике теряет свою ситуативную конкретность и начинает мыслиться как некоторый абстрактный объект, характеристики которого остаются неизменными не только для данной ситуации, но и для последующих ситуаций, коль скоро они, как предмет, входят в решение политических задач и в формулирование политических стратегий. Второй фактор ― это почти неизбежная в любой политике произвольность оперирования со временем, иначе говоря, произвольность в выборе временных отрезков, которые определяются и устанавливаются в качестве основных ориентиров в постановке и решении как актуальных, так и перспективных политических задач. Оба этих негативных фактора сводятся к субъективности понимания политиком ситуации как «поля» постановки и решения политических задач. По существу, прагматическая сфера хронополитики состоит из таких полей. Напоминаем, что само различение субъективного и объективного в политике имеет смысл только в рефлексии и, более того, является результатом такой рефлексии.
|
|
|
|
|
В наших рассуждениях хронополитика не является ни одним из классов политики (как общего понятия), ни одной из разновидностей конкретных политик. Здесь это ― термин и понятие политической философии и, в то же время, элемент возможной политической теории.
|
|
|
|
|
Из этого следует, что в хронополитике должно приниматься в расчет и «ее собственное» время, то есть время ее рефлексии над политикой в конкретных политических ситуациях.
|
|
|
|
|
| |
